агрессивно глядя на Сашу. – Что ты тут тары-бары растабарываешь, когда мне
машина вот так нужна? Если они мне, зануды, диван не дают, так я, может,
хоть модель математическую рассчитаю, и тогда плевал я на этот диван…
Ну, что ты стоишь? Что ты здесь стоишь?
– Подожди, – говорит Саша, несколько ошеломленный. – А чего тебе
надо, какая модель?
Корнеев делает движение, как будто собирается бежать за чем-то, затем
передумывает, выхватывает из воздуха стопку бумаги, авторучку, бросает все
на стол и с ходу принимается писать, приговаривая:
– Смотри сюда. Линейное уравнение Киврина, понял? Граничные условия
такие… Нет, здесь в квадрате, так?
Саша тоже сгибается над столом. Эдик глядит Корнееву через плечо.
– Оператор Гамильтона… – продолжает Корнеев. – Теперь все это
трансгрессируем по произвольному объему. По произвольному, понял? Здесь
тогда получается ноль, а здесь произвольная функция. Теперь берем тензор
воспитания… Ну, чего ты смотришь, как баран? Не понимаешь? Ну, как он у
вас называется?..
Голос его заглушает конкретная музыка, а над столом взлетают фонтаны
цифр и математических символов. Саша тоже приходит в азарт, стучит пальцем
по написанному, выхватывает у Корнеева ручку и пишет сам.
Появляется кот Василий, обходит вокруг стола, заложив лапы за спину,
пожимает плечами и скрывается.
Эдик некоторое время слушает, потом достает из нагрудного кармана
умклайдет, поднимает его над головой и резко взмахивает им, словно
встряхивает термометр.
Вспышка, тьма, и все трое уже стоят перед трехэтажным, современного
вида зданием из стекла и бетона, но без дверей. Есть бетонный козырек над
подъездом, есть несколько широких ступенек, но ступени эти ведут в глухой
простенок между гигантскими черными окнами. Возле правого окна над
громадной плевательницей в виде жабы с отверстой пастью висит строгая
вывеска: «Научно-Исследовательский Институт Чародейства и Волшебства».
Корнеев и Саша все продолжают спорить, Саша только на мгновение
замолкает, озабоченно оглядываясь по сторонам, и тотчас рядом с ними
возникают его чемоданы. Он снова бросается в спор.
Эдик берет чемоданы, поднимается по ступенькам и пихает в простенок
ногой. Появляется стеклянная дверь. Смутно видимый сквозь стекло
устрашающего вида вахтер-ифрит, в огромном тюрбане и с кривым мечом на
плече, распахивает перед ними двери.

И полетели дни и ночи, заполненные работой.
Саша за пультом «Алдана-12″ сосредоточенно следит за вспыхивающими и
гаснущими рядами цифр на контрольном табло, нажимает кнопки; бешено
мотается за стеклом магнитная лента, стрекочет печатающее устройство. Саша
рассматривает табулограмму, отрывает кусок рулона, проглядывает ряд цифр,
с досадой мнет бумагу, отшвыривает ее в сторону и снова возвращается к